Наиболее существенное отличие «языческого» периода цветовой символики от
«христианского» заключается, прежде всего, в том, что свет и цвет окончательно
перестают отождествляться с Богом, мистическими силами, а становятся их
атрибутами, качествами и знаками.
Согласно христианским канонам Бог сотворил мир, в том числе и свет (цвет), но
сам он не сводится к свету. Свет, особенно, видимый, только одна из ипостасей
Бога. Поэтому средневековые богословы (например, Аврелий Августин), восхваляя
свет и цвет, как проявления божественного, тем не менее, указывают, на то, что
они (цвета) могут быть и обманными (от Сатаны) и отождествление их с Богом
представляет собой заблуждение и даже грех. Жесткой связи между определенным
цветом и мистическими силами, как это наблюдается ранее, практически, уже нет.
Божественную сущность необходимо постигать внутренним, трансцендентным
созерцанием, а не обольщаться внешней яркостью и красивостью.
Пожалуй, только белый цвет остается незыблемым символом святости, чистоты и
духовности. Ангелы на небесах — в белых одеждах, как и святые, претерпевшие за
веру. Особенно важным являлось такое значение белого как чистота и непорочность,
освобождение от грехов, как об этом говорится в «Откровении» Иоанна. Белый не
имеет в Христианстве отрицательных значений, даже белый саван означает, как и у
первобытных народов, переход в иной, «лучший» мир, очищение от грехов и только в
этом состоит его «траурность».
Символика других цветов амбивалентна, причем, в различные отрезки средневековья
у того или иного цвета на первый план выдвигались то положительные, то
отрицательные значения. Так, в раннем Христианстве превалировало положительное
символическое значение желтого, как цвета Святого духа, божественного
откровения, просветления и т.д. Но позднее, желтый приобретает негативный смысл,
который, нередко, приписывается этому цвету и в наши дни. В эпоху готики его
начинают считать цветом измены, лживости и т.д.
Красный в Христианстве символизирует кровь Христа, пролитую ради спасение людей,
а, следовательно, — и его любовь к людям.
Как и в императорском Риме, пурпурный в средние века считался царственным
цветом. Члены королевской семьи даже в трауре надевали пурпурные одеяния (но
более темных оттенков, с преобладанием синего). В настоящее время, когда
королевские особы больше не злоупотребляют пурпуром в своих одеждах, сохранился
обычай «пурпурного траура» в западноевропейских королевских домах.
Фиолетовый и синий считались мистическими, трансцендентными цветами. Богослов и
философ Н. Кузанский называл фиолетовый «гармонией противоречий». Знаком
кардинальского достоинства считался фиолетовый камень аметист. Синий (голубой)
для христиан символизировал небо, был цветом вечности, настраивал на смирение,
благочестие, выражал идею самопожертвования и кротости.
В отличие от трансцендентного синего, зеленый являлся больше «земным», означал
жизнь, весну, цветение природы, юность. Он доминировал в христианском искусстве
(E. Levi — 1920). Вместе с этим, зеленый имел и негативные значения — коварства,
искушения, дьявольского соблазна (сатане приписывались глаза зеленого цвета,
что, возможно, лежит в основе поверья о зеленых глазах, как знаке завистливости
и жадности человека).
Отношение к черному было, преимущественно, негативное, как цвету зла, греха
(красный в определенных ситуациях также символизировал грех — неправедную
кровь), дьявола и ада, а также — смерти. В значениях черного, как и у
первобытных народов, сохранился и даже развился аспект «ритуальной смерти»,
смерти для мира. Поэтому черный стал цветом монашества.
Коричневый и серый были цветами простолюдинов. Их символический смысл, особенно
в раннем средневековье, был, сугубо, негативным. Они означали нищету,
безнадежность, убогость, мерзость и т.д.
Продолжало существовать и отношение к цвету, как магическому средству. Это
касается, прежде всего, средневековой алхимии. Цвета в алхимии делились на
«высшие» и «низшие». К «высшим» относились цвета известной нам «триады» — белый,
черный и красный. Они символизировали три стадии «Великого Превращения»:
первичную материю (черный), ртуть (белый) и серу (красный) результатом которого
было создание «камня» (золотой). Черный соответствует стадии брожения, гниения,
затемнения, раскаяния; белый — состоянию просветления, восхождения, откровения и
прощения; красный — ступени страдания, возвышения и любви. Золотой обозначал
славу (Х.Э. Керлот — 1994). Главным, исходным цветом (порождающим все остальные
цвета) в этой триаде считался черный. Оставшиеся цвета входили в группу «низших»
или «вторичных». В алхимии существовала цветовая систематика химических
элементов и специфические цветовые наименования. Например, серебро именовалось
«белой королевой» (В.Л.Рабинович — 1979).